ГЛАВА IX

Русская революция и трудовые общины.

I.

Русская революция с самого начала приняла резко выраженный социальный характер. Она была направлена не только против самодержавия, но и против социального господства определенных общественных классов — земельного дворянства и буржуазии. В первой своей части цели революции были достигнуты очень скоро — помещичьи земли без всякого сопротивления захвачены крестьянами, и крупное землевладение сошло в России с исторической арены.

Это быстрое достижение об'яснялось тем, что задача революции в этой области была в известном смысле легка. Конечно, только в известном смысле; — сама же по себе, во всем своем об'еме, она и здесь была чрезвычайно трудна. Не только трудно, но даже невозможно осуществить на практике „социализацию земли", хотя это и постановлено революционными декретами, — невозможно распределить землю уравнительно между всеми, желающими ее получить.

Но отнять землю от помещиков, захватить ее и поделить между соседним крестьянством оказалось, несомненно, нетрудным, — и вот в этом-то смысле и можно говорить о легкости достижения первой социальной цели нашей революции — захвата помещичьей земли.

Второй социальной целью нашей революции было создание социалистического строя, уничтожение капиталистической системы хозяйства и замена последней социалистической.

По своему существу обе эти цели совершенно различны и даже, в известном смысле, противоположны друг другу. Противоположность их вытекает из следующего.

Социалистическое хозяйство предполагает обобществление средств производства и самого труда. В социалистическом производстве отдельный производитель — работает не единолично за свой страх и риск, но как член более или менее обширной группы; он не владеет теми орудиями труда, которыми совершает работу, ибо эти орудия принадлежат общественному коллективу; не владеет отдельный рабочий и своим трудовым продуктом, ибо этот продукт принадлежит также общественному коллективу.

Напротив, социализация земли, даже если-бы она была проведена успешно, имела в виду закрепить за отдельным производителем его самостоятельное хозяйство, его обособленное владение орудиями труда и трудовым продуктом.

— 114 —

На практике же получилась не социализация земли, а захват крестьянами, живущими вблизи от уничтоженных крупных помещичьих экономии, земель, а равно и инвентаря, принадлежавших раньше помещикам.

Та энергия и сила, с которой крестьянским миром во всех районах России было выдвинуто требование земли, об'яснялись чрезвычайной привязанностью массы русского народа к самостоятельному сельскому хозяйству.

Для среднего русского крестьянства ничего не может быть прекраснее и заманчивее того хозяйственного строя, при котором он сам, крестьянин, является распорядителем и владыкой своего хозяйства. Иметь свою лошадь, свою корову, свой плуг, свою хату и иметь, благодаря своему труду, вдоволь сена, хлеба, молока, птиц и т.д. — вот к чему стремится средний русский трудящийся человек.

Крупное землевладение вызывало жгучую ненависть трудовых классов русского населения именно потому, что всякая десятина земли, принадлежавшая помещику, настолько же сокращала земельный фонд трудового населения.

Помещики не могли не казаться народным массам врагами народа. И вот эта то жгучая классовая ненависть, имевшая глубокие корни в социальных идеалах русского народа, и сообщила русский революции ее огромную разрушительную силу.

Революционная интеллигенция со своим лозунгом классовой борьбы и уничтожения помещичьего хозяйства пошла в данном случае навстречу требованиям крестьянства, и потому эта интеллигенция оказалась во главе восставшего народа.

В результате получилась быстрая победа революции: — революционный вихрь смел в несколько месяцев крупное землевладение, действуя со стихийной силой и разрушая на своем пути все, что попадалось ему навстречу: культурные хозяйства, старинные помещичьи усадьбы с накопленными поколениями произведениями искусств и собраниями книг, конские заводы и племенные стада, словом все, что было так или иначе связано с ненавистным народу крупным землевладением.

Революционная интеллигенция, исходя из социалистического идеала, поддерживала крестьянское движение, как одну из форм борьбы с капиталистической системой. Но крестьянство боролось с капиталистическим сельским хозяйством вовсе не во имя социалистического идеала, а ради создания своего собственного мелкого трудового сельского хозяйства.

Вторая цель революции, выдвинутая революционной интеллигенцией, — создание социалистического строя, требовала разрушения капитализма в городе, социализирования фабрик, заводов, банков и торговых предприятий.

И здесь интеллигенция нашла себе мощных союзников в своей борьбе. Но союзниками ее в этой области явились другие общественные группы, а не крестьянство.

Союзниками интеллигенции в борьбе с промышленным, тор-

— 115 —

говым и денежным капиталом оказался городской и, преимущественно, фабричный пролетариат. Однако, связь интеллигенции и пролетариата была совершенно иного рода, чем связь интеллигенции с крестьянством.

В области земельного вопроса ближайшие цели социалистической интеллигенции — разрушение капиталистического землевладения и передача земли крестьянству — как нельзя больше совпадали с целями крестьянства.

В то же время более отдаленные цели интеллигенции и крестьянства были совершенно различны — интеллигенция стремилась к социализму, крестьянство же к созданию своего трудового единоличного хозяйства.

Совершенно иное мы видим по отношению к другим формам капитализма. Тут, наоборот, конечные цели интеллигенции и пролетариата совпадают, — ибо русский пролетариат быстро усвоил идеи социализма и готов совершенно сознательно бороться рядом с социалистической интеллигенцией за достижение социалистического идеала.

Однако, в области ближайших задач рабочего движения дело обстоит далеко не так просто. Ближайшей целью рабочего движения является, естественно, улучшение экономического положения рабочего уже в пределах существующего строя. Рабочий хочет уже теперь, немедленно не ожидая социалистического рая, лучше питаться, лучше жить и работать более короткое время.

Разрушение капиталистической промышленности, пока не создана новая социалистическая, ни малейшим образом не соответствует интересам пролетариата. Гибель капиталистической промышленности, нисколько не пугавшая революционную интеллигенцию, грозит самыми серьезными опасностями пролетариату.

Итак, ближайшие цели революционного интеллигента и крестьянства были тождественны, отдаленные же цели совершенно различны. Напротив, отдаленные цели революционной интеллигенции и пролетариата были тождественны, ближайшие же цели далеко не совпадали.

Все дело в том, что фабрику нельзя поделить между фабричными рабочими, как крестьяне делят между собой помещичье имение. Фабрика, разделенная на сотню частей, превращается в бесполезную груду кирпичей и железа; земля же крупного помещика ни малейшим образом не утрачивает своих полезных свойств, перейдя по частям мелким владельцам.

Во всяком случае до поры до времени, пока не обнаружится во всем своем об'еме противоречие целей революционной интеллигенции и крестьянства в области конечных целей и той же интеллигенции и пролетариата в области ближайших целей — социалистическая интеллигенция может оставаться вождем народных масс в их революционной борьбе.

Вот почему наша революция привела к результату, до сих пор невиданному во всемирной истории — к диктатуре пролетариата и беднейшего крестьянства по официальной терминологии или

— 116 —

говоря точнее, к диктатуре социалистической интеллигенции, опирающейся, преимущественно, на городской пролетариат, отчасти же на беднейшие элементы крестьянства.

Как бы то ни было, русская революция произошла под знаком социализма, и скорейшее достижение социалистического строя было провозглашено правительством, создавшимся в результате октябрьского переворота, главной целью революции.

Господствующая в настоящее время социалистическая партия, в лице социалистической интеллигенции, стоящей у власти, является, по своему социальному мировоззрению, сторонницей государственного социализма, коллективизма, а отнюдь не более свободных форм социализма — синдикального, коммунального и анархического.

С другой же стороны, городской пролетариат, на который преимущественно опирается эта интеллигенция, стоит более или менее далеко от деревни и не стремится вернуться в нее для создания в ней социалистического хозяйства.

Метод социалистических вождей первой половины прошлого века — „метод социалистического эксперимента", несомненно, уже давно пережит человечеством. Сущность этого метода сводилась, как было сказано в первой главе, к тому, что социалистическое общество немедленно создавалось в виде социалистической коммуны в пределах существующего общества. Предполагалось, что успех таких коммун будет столь блестящ, что они быстро вытеснят все другие хозяйственные организации и станут единственной формой общественной жизни.

Таким образом, по представлению социалистов начала прошлого века, социалистический строй должен был возникнуть мирный образом, без всяких политических переворотов, своей собственной внутренней силой.

Этот метод оказался совершенно несостоятельным и теперь всеми оставлен. Несостоятельность „метода социального эксперимента" вытекает из обстоятельств двоякого рода. Во-первых, упускалось из виду, что масса человечества не склонна ни к каким социальным экспериментам и лишь под влиянием настоятельной необходимости может изменять свои, привычные условия жизни. Только немногие искатели нового могли откликнуться на зов великих утопистов и войти в состав социалистических общин.

Во-вторых, хозяйственные результаты социалистических общин оказались далеко не так блестящи, как ожидали утописты.

Экономические выгоды социалистической организации труда и потребления в пределах небольшой общины не очень велики. В такой общине невозможно ни значительное разделение труда, ни крупное производство в сколько-нибудь значительных размерах. Отдельная социалистическая община не может быть, далее, самоудовлетворяющимся замкнутым хозяйственным миром; она неизбежно должна находиться в меновых отношениях с окружающим ее капиталистическим миром, составлять клеточку капитали-

— 117 —

стического организма. Оставаясь коммунистической в своих внутренних отношениях, такая община в своих внешних отношениях является товарнохозяйственным предприятием, как и все остальные. Социалистическая организация может развить все присущие ей громадные производительные силы только в том случае, если она возникает в крупных рамках современного государства. Этого не понимали ранние социалисты и в этом была их основная ошибка.

Небольшая социалистическая община вполне осуществима как хозяйственная организация, даже в пределах современной капиталистической системы. Но так как значительного повышения производительности труда, сравнительно с обычным хозяйственным предприятием, она не обещает, то, с чисто хозяйственной стороны, она не имеет очень крупных преимуществ сравнительно с существующими обычными формами предприятий и уже по одному этому не обладает силой вытеснять эти последние и, замещая их, преобразовывать современный капиталистический строй,

В общем „метод социального эксперимента" пережит современным социализмом и возвращение к нему невозможно.

Однако, русская революция создала по отношению к творчеству социалистического строя совершенно новое положение, не имеющее ничего общего с прошлым. Ранние социалисты стремились к созданию социалистических общин в пределах капиталистического общества, без всякой поддержки со стороны государственной власти, которая, естественно, не могла отнестись сочувственно к уничтожению старого мира и замене его новым. Социалистическая община, согласно этому представлению, должна была своими собственными силами, без поддержки с какой бы то ни было стороны, совершить величайший социальный переворот, который когда-либо видел свет, и совершить его всецело мирными средствами.

Русская революция изменила это положение в самом корне, Государственная власть оказалась в руках социалистов, которые ничего другого не желали, как немедленно создавать социалистический строй.

Как же творить социалистический строй? В мою задачу отнюдь не входит рассмотрение этого громадного вопроса во всем его об'еме. Меня интересует в данном случае только небольшая часть этого вопроса — вопрос о трудовых общинах.

Совершенно ясно, что трудовые общины должны занять чрезвычайно важное место в ряду хозяйственных организаций, в которых должен выразиться социалистический общественный строй

В социалистическом государстве многие отрасли хозяйства должны перейти в руки государства и исполняться под непосредственным руководством органов государственной власти. Сюда относятся торговля, транспорт, кредит, значительная часть промышленного производства и многое другое.

Однако, совершенно ясно, что сельское хозяйство ни в ка-

— 118 —

ком случае не примет характера государственных ферм, на которых работа будет производиться рабочими, под надзором и контролем агентов государственной власти.

Столь различный ход развития промышленности и сельского хозяйства неизбежно должен привести и к различной организации в пределах социалистического строя этих обеих основных отраслей народного труда: промышленный труд при социализме будет сосредоточен, преимущественно, на государственных фабриках; напротив, сельское хозяйство будет, как и теперь, в руках крестьян — трудовых земледельцев, которые и теперь обрабатывают землю.

В то время, как в промышленности капиталистическое предприятие, в эпоху капитализма все более и более вытесняло мелкую трудовую промышленность, в сельском хозяйстве, как всем известно, наблюдалось обратное: не трудовое земледелие вытеснялось капиталистическим, а, напротив, это последнее сдавало одну свою позицию за другой трудящемуся земледельцу.

В России этот процесс, благодаря революции, достиг своего завершения, и вся земля перешла в руки трудящегося народа, — иначе говоря, крестьянина, сидящего на земле. Совершенно очевидно, что наше крестьянство ни малейшим образом не склонно отказаться от своего самостоятельного хозяйства, отдать свое орудие производства государству и перейти в положение рабочих на государственных фермах. О чем либо подобном, само собою разумеется, и речи быть не может.

Но хозяйство отдельного крестьянского двора своими единоличными силами, на своем клочке земли, ни малейшим образом не является социалистическим хозяйством.

Затем, нужно иметь в виду ту кооперативную обстановку, в которой в настоящее время находится Россия. Страна страдает от острого продовольственного кризиса, который, несомненно, еще продлится очень долго, так как Россия, хотя раньше и вывозила значительную часть своего хлеба заграницу, никогда не имела хлебных избытков и, как это было хорошо известно русским экономистам, вывозила не от избытков, а от недостатков.

Дело складывалось следующим образом. На рынок поступал преимущественно помещичий хлеб; мужик же голодал на своем нищенском наделе. И вот Россия стала житницей Европы, хотя сама производила хлеба так мало, что, напр. Германия, вывозившая к себе хлеб от нас, производила на 1 душу своего населения не меньше, а больше хлеба, чем мы.

Теперь положение изменилось: помещичья земля перешла к мужику. Конечно, это должно повести и к прекращению хронической голодовки русской деревни.

Чем же, однако, прокормить наш город? О вывозе русского хлеба заграницу заботиться не приходится; но русское городское население должно же получать откуда либо необходимые для его жизни продовольственные продукты.

О ввозе этих продуктов из-за границы нечего и думать, так

— 119 —

как весь мир переживает ныне период острых продовольственных затруднений. Продовольственные продукты должна поставить русскому городу русская же деревня, — иначе наше городское население погибнет или рассеется по деревням.

Таким образом, вопрос о поднятии производительности нашего сельского хозяйства выступает в России в самой острой форме. Производительность помещичьей земли была значительно выше, чем крестьянской. Теперь помещичья земля перешла к крестьянам. Это грозит падением производительности нашего сельского хозяйства.

Итак, вместо необходимого для нашего спасения от голода поднятия производительности нашего сельского хозяйства, нам предстоит, повидимому, в ближайшие годы падение производительности нашего земледелия.

Эта перспектива имеет столь грозный характер, что, казалось бы, следовало бы сделать все возможное для ее предотвращения.

Социалистическое правительство, стоящее в России ныне у власти, должно было бы все это учесть. С одной стороны, единственным путем приобщения крестьянина к социализму являются трудовые общины. С другой же стороны, эти общины, давая возможность сохранения крупного сельского хозяйства, могли бы явиться естественными наследниками разрушенного помещичьего хозяйства и, таким образом, спасти страну от угрожающего ей голода.

Оба эти соображения должны были диктовать нашей социалистической власти настойчивую политику поощрения таких общин. Можно было бы ожидать, что у нас начнется сильное общественное движение, направленное к созданию трудовых общин.

Действительно, сколько условий, благоприятствующих такому движению. С одной стороны — социалистическое правительство, поставившее себе целью творчество социалистического строя; с другой стороны, настоятельнейшая потребность страны в предотвращении падения производительности земледелия и, в-третьих, возможность получить все, нужное для крупного сельского хозяйства на новых трудовых основаниях, из разрушенных помещичьих экономий.

И земля и весь инвентарь, скот, постройки, вообще, все, нужное для трудовых общин, имеется в наличности. Дело стало только за людьми, которые взяли бы все это в свои руки и показали миру пример мощного социального творчества.

Однако, пока, в то время, когда я пишу эти строки — в апреле 1918 г. — ничего похожего на такое движение незаметно.

Господствующая социалистическая партия на практике почти ничего не предпринимает для создания трудовых общин и, вообще, мало интересуется деревней. Только в отдельных, очень немногих случаях сообщают о попытках устройства крестьянами таких общин.

Некоторое, хотя и далеко незначительное, — движение в этом направлении можно заметить только среди одной социалистической группы — анархистов.

II.

Интерес анархистов к трудовым общинам вполне понятен. Ибо, с точки зрения мировоззрения анархизма, трудовая община, коммуна, должна стать основной ячейкой социального строя будущего.

Отвергая принудительное начало государственного социализма, анархисты хотели бы, чтобы все общество распалось на свободные союзы трудовых общин. В этих трудовых коммунах каждый был бы совершенно свободен и не ограничен какими бы то ни было предписаниями власти; каждый мог бы при желании свободно покидать коммуну и вступать членом в новую, благодаря чему устранялась бы замкнутость отдельных коммун.

Анархисты начали в своих изданиях деятельную пропаганду трудовых общин и сделали некоторые шаги к созданию таких общин.

Образовался „Союз трудового равенства", под идейным руководством В. А. Поссе. Союз этот выпустил следующее воззвание, которое привожу целиком.

„Граждане и гражданки!

Довольно стонов, довольно воплей о всеобщей гибели!

Бедствия, переживаемые нами ныне, порождены старым строем насилия и наживы.

Скорее нужно убрать разлагающиеся и воздух заражающие останки. Пора начать созидание, пора приниматься за дружную работу по устройству новой свободной жизни.

Пора сплачиваться в трудовые дружины для планомерных работ.

Россия, — страна земледельческая, поэтому трудовые дружины начнут с работы на полях, в огородах, в садах.

Организовать работы следует, прежде всего, в Петрограде и Москве, которые до сих пор так много брали и так мало давали, а затем и повсюду, где местным землеробам не осилить без наемного труда земли, которую революция провозгласила общенародным достоянием.

Всю Россию должны мы преобразить в плодоносные поля, сады и огороды. Свободный труд свободного народа на свободной земле даст нам урожаи, о которых не смели мечтать наши деды, наши отцы и мы сами, в рабстве рожденные.

Ни в Петрограде, ни и других городах не должно остаться невозделанным ни одного аршина земли, раз она не занята постройкой или улицей.

Из трудовых дружин могут образоваться трудовые общины.

Только трудовым путем, граждане и гражданки, можно создать свободную, счастливую, могучую, просвещенную Россию.

Солдаты, освобожденные от злых тягот окопной и казарменной жизни, рабочие, уходящие от остановившихся станков, на которых приготовлялись орудия смерти, чиновники и конторщики, которым опостылела их бумажная служба, приказчики, которым

— 121 —

опротивело служить торговой наживе, и вы, люди свободных профессий: техники, агрономы, врачи, учителя, вы, в душах которых горит желание слить свои знания с трудом пахарей, все, все, истинно честные истинно благородные граждане и гражданки, вступайте в Союз Трудового Равенства, под знаменем которого организуются трудовые дружины и трудовые общины.

Желающих вступить в Союз Трудового Равенства не спрашивают: „како веруеши", а спрашивают: „хочешь ли жить трудовою жизнью, повинуясь велениям своей совести?"

И тому, кто говорит; „хочу работать, но не умею", отвечают: „Не беда, товарищи научат". Будем работать и учиться.

Будем учиться на полях, на огородах, на пчельниках, будем учиться на сельско-хозяйственных курсах, которые постараемся организовать одновременно с трудовыми дружинами.

За дело, товарищи, во имя радостной жизни всех и каждого".

Независимо от деятельности „Союза Трудового Равенства" анархисты то здесь, то там пытались создавать трудовые коммуны. Вот, напр., заимствуемое из газеты „Анархии" сообщение одного из видных деятелей анархизма А. Васильева.

„С разных концов все чаще и чаще сквозь вихрь политических страстей слышатся голоса, крики о помощи голодающих не только городов, но и... деревень. Крики о помощи! К чему они? Кричать ли, молить ли нужно, когда железная пята голода вот-вот раздавит нас? Что эти крики могут изменить в ходе вещей? Неужели для нас осталось только одно средство: взывать к кому-то о помощи? Да, если одно, то шествие царя-голода будет шествием триумфатора, победившего революцию.

Но нет, не все пути отрезаны нам. Есть еще порох в пороховницах, и этот порох — наши самодеятельность и инициатива. Работы много, но рядом с этим уживается такая несуразность, как безработица. Допустимо ли это, когда миллионы десятин земли пустуют, требуя обсеменения? Допустимо ли? Нет, нет и нет.

Вот где широкое благодарное поле для проявления самодеятельности и борьбы с царем голодом.

Спешите же об'единиться вокруг союза трудовых коммун, которым уже обследованы имения двух уездов Московской губернии, Клинского и Звенигородского, и несколько из них можно занять теперь же. В некоторых уже велось молочное хозяйство, и оно „на ходу," нужно только продолжить: другие имеют довольно большие сады, до 3000—3500 насаждений, дающие хорошие урожаи; в иных — огород, пчельник, и это все при общинной интенсивной обработке можно поднять на идеальную высоту, что послужит ярким, заразительным примером для крестьян.

Союзом также делегированы представители для осмотра земельных угодий в Тамбовскую и Костромскую губ., куда также можно будет переселиться. Крестьяне вначале относятся недоверчиво к коммуне, но когда для них, после раз'яснений становится

— 122 —

понятно, что такое коммуна, и какие цели и задачи она ставит, то уже перестают смотреть косо, а соглашаются оказывать помощь и входить в коммуны сами. Многих страшит «продовольственный» вопрос, вопрос о семенах и средствах. Да, сложные, серьезные вопросы, но и они разрешимы. Ведь все дело в том: если «тяга» на землю будет подобна тяге гусей, т.-е. мощной, организованной, то и эти проклятые вопросы современности не будут страшны. Больше смелости!"

В той же газете от времени до времени попадались и извещения о других попытках создания трудовых коммун, попытках, не связанных непосредственно с деятельностью анархистов.

Одной из самых значительных из таких попыток является нижеследующая, описанная В. Анисимовым, одним из ее инициаторов.

„Нас свело вместе — пишет Анисимов в „Анархии" (10 апреля 1918 г.) — убеждение, что теперь, когда политическая власть завоевана трудящимися классами, настоятельно необходимо приняться за строительство новых форм жизни. Ликвидация ужасной войны сопровождается небывалым кризисом промышленности и полным расстройством народного хозяйства. Единственным выходом из создавшегося положения нам представляется создание производительных коммун, которые, с одной стороны, займут безработных, с другой — вызовут развитие производительных сил страны на совершенно новых началах.

Ядро нашей коммуны составили рабочие Обуховского завода, к который присоединились рабочие других закрытых заводов. Примесь интеллигенции очень незначительна и едва достигает 5%. Таким образом, составилась коммуна в 200 семей, всего около тысячи душ обоего пола и разного возраста.

Подбор производился довольно тщательно. Старались составить коммуну так, чтобы в нее вошли всевозможные мастеровые. Но первым и необходимым условием приема в коммуну было сознательное желание быть коммунаром. Мы говорили, если ты портной, слесарь, учитель, архитектор, — это хорошо. Но ты будешь им только тогда, если коммуне понадобится такого рода твоя деятельность, В противном же случае ты должен быть готов так же охотно заняться всяким другим делом, которое поручит тебе коммуна.

Каждая семья при вступлении вносила 500 рублей. Некоторые отдавали все свои сбережения, и, таким образом, у нас составился капитал в 120 тысяч рублей, необходимый для приобретения живого инвентаря, семян для посева и продовольствия до получения своих продуктов.

Но не в этом наше богатство. Мы везем с собой массу инструментов включительно до сложных станков и машин, полученных нами бесплатно с демобилизованных заводов. Везем телеги, сбрую, сельскохозяйственные орудия, а также значительное количество строительных материалов, как-то: железа разных сортов, стекла и т. п. Правительство снабдило нас оружием, патронами и порохом.

— 123 —

Комиссариат по земледелию охотно отвел нам землю в достаточном количестве, но предупредил, что окончательное решение вопроса зависит от местных советов.

В начале января в Сибирь были отправлены ходоки дли подыскания подходящей для поселения земли. Земля была найдена в Семипалатинской области и местный совет разрешил нам ее занять. Тотчас же туда была направлена партия коммунаров для заготовки продовольствия и закупки скота.

Больших трудов стоило получить вагоны для переезда всей коммуны, так как спешная эвакуация Петрограда потребовала огромного напряжения провозной способности железных дорог. Только полное сочувствие нашему предприятию правительства народных комиссаров сделало возможным то, что 17 марта наша коммуна в полном составе со всем скарбом двинулась в путь отдельный поездом.

Детально разработанного плана у нас совершенно нет. Мы сознательно избегали этого, так как теоретическая разработка вопросов вне связи с местом и временем могла бы раз'единить нас или же связать свободу действий. Мы сговорились только на общих принципах.

Наша цель — создать трудовую, здоровую, разумную, красивую жизнь, а как это сделать, — увидим на месте. Это установлено нами твердо: хозяйство будет общественное. Коммуна берет на себя удовлетворение всех обычных потребностей своих членов и в той или другой форме обеспечивает удовлетворение индивидуальных потребностей.

Самый поселок представляется в виде группы отдельных домиков для каждой семьи, окруженных садом. В центре поселка будут расположены большие, светлые, красивые здания общественного пользования. Предполагается проводка электричества и водопровода.

Таким образом, мы далеки от мысли опростить нашу жизнь, отказавшись от культурных удобств. Нет, мы хотим взять у города все его удобства и, перенеся их в деревню, создать гармоничную обстановку, которая, по нашему мнению, только и сможет обеспечить личности полное, всестороннее, здоровое, гармоничное развитие.

Мы не закрываем глаз на трудности, которые встретятся на нашем пути. В земледелии больше, чем где либо, возможны неудачи, так как успех зависит не только от воли человека, но и от физических свойств почвы, метеорологических условий и т. п., которые могут быть нейтрализованы только путем долгих наблюдений и настойчивого труда. Индивидуалистические привычки членов, разумеется, долгое время будут сталкиваться с коммунистическими принципами и создадут не мало трений, пока не выработается устойчивое равновесие. Жизнь в палатках без всяких удобств, которых совершенно не замечаешь в обычной обстановке, для многих покажется трудной. Самая работа, особенно первое лето, когда нам придется спешно строить

— 124 —

жилища и культивировать девственную почву, будет, разумеется, и тяжела и продолжительна. Все это, вместе взятое, будет сильным испытанием твердости характера, и, вероятно, слабые духом отпадут, уйдут от нас.

Но если твердая воля, ясная голова, горячее сердце и сильные мускулистые руки значат что-нибудь, то мы победим.

Человек может все, чего он сильно захочет".

Это начинание кажется вполне серьезным и, повидимому, не связанным непосредственно с анархистскими организациями. Собственно анархистские коммуны внушают гораздо менее доверия, и даже известия о них кажутся сомнительными. Вот напр., что сообщает о смоленских анархистских коммунах „Анархия" (от 21 апреля).

„Смоленская федерация анархистов является одной из самых жизнедеятельных анархистских организаций.

В последнее время она усиленно занималась насаждением в деревнях анархистских коммун.

С этой целью ею высылались на места специальные агитаторы и литература.

Широко обслуживала эту задачу и издаваемая федерацией в Смоленске газета „Голос Анархиста".

Преимущественно безземельные и малоземельные крестьяне быстро усваивали самую идею анархистских коммун и находили весьма желательным ее осуществление.

Смоленская федерация положительно засыпалась запросами с мест относительно тех или иных указаний по этому весьма интересующему крестьян вопросу.

Почти все федеративные деньги были затрачены федерацией именно на организацию деревенских коммун.

В результате такой работы целый ряд уездов Смоленской губ., а также частью Орловской и Витебской покрылись сетью земледельческих анархистских коммун.

При некоторых из этих коммун имеются ремесленные мастерские.

Почти все коммуны прекрасно вооружены и имеют особые партизанские отряды."

Этот последний штрих кажется мне особенно характерным. Снабжены ли анархистские коммуны достаточным количеством скота и земледельческого инвентаря — об этом газета не сообщает; но она спешит засвидетельствовать о „прекрасном вооружении" коммун.

Очень может быть, что газета права, и этим коммунам нужнее оружие, чем плуги. Но какие же это трудовые коммуны?

Вообще, мне кажется, к сожалению, очень сомнительным, чтобы анархистские попытки привели к созданию действительных трудовых общин.

Все дело в людях, которые входят в состав общин. Анархисты, в огромном большинстве случаев, отнюдь не являются тем человеческим типом, который требуется в данном случае.

— 125 —

Не говоря уже об анархистах, которые проповедуют захваты чужого имущества и беспощадную расправу с буржуазией — такие люди ни к какому мирному труду и строительству новой жизни абсолютно неспособны. Но даже и анархисты более культурного и мирного типа, примыкающие все же к первым группам или, во всяком случае, находящиеся с ними в контакте, не могут творить нового мира — слишком они сами проникнуты психологией старого, насыщающей его ненавистью и враждой.

III.

Наряду с этими попытками революционного социализма устраивать трудовые общины мы видим движение в том же направлении и с другой стороны. Люди с сильными моральными интересами стремятся уйти в такие общины, чтобы создать себе внешние условия жизни, согласные с идеалом любви. Примером такой общины, возникшей совсем недавно, является трудовая община „Трезвая жизнь".

Возникла она в 1915 г. в Москве по инициативе московского „братца" И. Н. Колоскова — деятельного участника движения „народных трезвенников", движения, начавшегося в Петрограде и понемногу распространившегося по многим местам России. Движение это первоначально имело исключительно религиозно-нравственный характер, не отличалось религиозным радикализмом и вмещалось в рамки православной церкви.

Однако, мало-по малу трезвенники стали уклоняться от господствующей церкви и заняли резко отрицательную позицию по отношению не только к русской государственности старого режима, но и к государственности вообще. Это проявилось очень резко и определенно в отказе многих трезвенников от принятия какого бы то ни было участия в войне и в отказе их от отбывания воинской повинности.

Мировоззрение трезвенников формулировано ими следующим образом в официально зарегистрированном в декабре 1917 г. (т. е. уже после большевистской октябрьской революции) их уставе.

„Мы, образуя общину — говорили они — в своем уставе имеем целью путем совместной жизни, труда и деятельности помогать друг другу в совершенствовании себя по пути служения истине и деятельной любви к людям. Внешнее облегчение, которое может дать община отдельному человеку, будет выражаться в содействии ему выйти из современной неестественной и насильнической жизни к жизни естественной и свободной. Помощь внутреннего характера может выражаться взаимною поддержкою в борьбе каждого с дикими, эгоистическими инстинктами нашей животной природы, с соблазнами, оправдывающими эти инстинкты, и с суевериями, оправдывающими то и другое.

Внешняя деятельность общины будет выражаться: а) в устройстве хозяйства и предприятий по изготовлению и добы-

— 126 —

ванию продуктов и предметов потребления, пищи, одежам и жилища; б) в воспитании детей (физическом и духовном, путем устройства детских трудовых колоний, приютов, садов и иных учреждений), образование их, т. е. содействие развитию их умственных способностей в духе принципов Общины; в) в удовлетворении потребности взрослых в знании, искусстве (путем устройства библиотек, читален, лекций, собраний с пением и другими видами искусства, возвышающими душу); г) в оказании полной поддержки при болезни и старости. Как труд членов Общины, так и их потребности должны все более и более приближаться к нормам естественной жизни.

Община может вступать в соглашения и союзы с другими организациями и Обществами с однородными целями и средствами достижения целей. На пред'явленное требование под угрозой насилия Община отвечает непротивлением насильникам злыми средствами, но будет противиться и бороться средствами добра (устным и печатным словом, любовным отношением и т. п.). Община по отношению к другим обществам, учреждениям и лицам пользуется всеми правами юридического лица. В частности, Община может приобретать и отчуждать недвижимые и движимые имущества, владеть и распоряжаться ими, заключать договоры и т. д. Родившемуся в среде общинников ребенку обеспечивается удовлетворение присущих его возрасту духовных и материальных потребностей.

Общинник, получая полное обеспечение от общины своих потребностей, при выходе из общины не получает каких либо сумм от общины.

Так как хозяйственная жизнь общины должна удовлетворять материальные нужды членов только по их „насущности", то в предупреждение того, чтобы община не выродилась в коммерческое предприятие, ежегодными постановлениями общих собраний все излишки из дохода должны употребляться на развитие деятельности общины, особенно на приюты бедных детей улицы и на просветительные цели, вообще, на предприятия, от которых ни в коем случае не может быть прямого дохода общине".

Суде по этому уставу, можно думать, что община „Трезвая жизнь" стоит, по своему мировоззрению, очень близко к толстовству и духоборчеству (ближе, повидимому, к первому). Сочинения Толстого, по собственным заявлениям руководители общины, Колоскова, произвели целый переворот в религиозных воззрениях трезвенников и побудили их отпасть от православной церкви.

Искренность и моральное мужество трезвенников были засвидетельствованы ими очень ярко: многие из них и были заключены при старом режиме в тюрьму за отказ от военной службы, но убеждениям своим не изменили.

К 1 апреля 1918 года в общине было полноправных членов около 200 человек. Кроме того было около 100 кандидатов.

Община имеет две деревенских колонии — в Тверской и Мо-

— 127 —

сковской губерниях. В Тверской колонии воспитывается в условиях земледельческого труда около 40 детей, в Московской колонии — 45 детей.

Община имеет в виду устройство трудовых земледельческих общин, в которых члены ее могли бы заняться сельскохозяйственным трудом и покинуть город. Но для всего этого требуются значительные денежные средства, которые община расчитывает собрать путем своих городских предприятий.

Важнейшими среди этих последних являются вегетарианские столовые, которых община имеет в Москве 6. Вегетарианские столовые дают довольно значительный денежный доход, на который почти исключительно и существует община.

Кроме Москвы, община имеет вегетарианские столовые в Петрограде и Казани.

Затем община имеет и другие предприятия: типографию, книжный склад и издательство, столярную, сапожную и портновскую мастерские.

В типографии печатаются издания общины. Предполагается в ближайшем будущем и издание особого органа общины.

3 раза в неделю община устраивает собеседования, лекции и доклады. Собеседования собирают довольно многочисленную публику в несколько сот человек и вызывают, как я мог убедиться по собственному наблюдению, весьма значительный интерес у собравшихся.

В прениях участвует много лиц, и некоторые ораторы обнаруживают незаурядное диалектическое искусство.

При каждой столовой община имеет общежитие для своих членов, в котором члены получают полный пансион. Кроме того, общинники получают и денежное содержание, но неодинаковое, а различающееся, смотря по потребностям.

Этот наиболее высокий принцип коммунистического распределения не только фигурирует на бумаге, но и проводится в жизнь (как и у духоборов).

Так, некоторый членам общины разрешается расходовать деньгами до 150 р. в месяц, между тем как обычные денежные расходы рядового члена общины выражаются скромной цифрой в 15 р.

Увеличение денежных расходов для некоторых членов мотивировалось особенным характером их труда: эти члены выполняли ответственное дело распространения идей общины, читали лекции, делали доклады и т. д. Все это требует добавочных расходов на переезды и т. п., и община признала возможным значительно повысить открываемый этим лицам кредит.

В итоге община „Трезвая жизнь" производит впечатление серьезного опыта создания трудовой общины на основах полного коммунизма.

IV.

Русская революция является таким грандиозным социальным переворотом, она так глубоко взволновала народную жизнь,

— 128 —

подняла столько вопросов, вызвала такие великие политические, хозяйственные и социальные потрясения, что предвидеть в настоящее время ее окончательный исход крайне трудно, если не невозможно.

Невозможно поэтому предвидеть и дальнейшие перспективы в России того частного социального движения, которое нас в данном случае интересует — движения в пользу трудовых общин.

Если бы русская революция сохранила свое движение в сторону приближения к социализму, то следовало бы ожидать огромного роста таких общин, ибо только при посредстве их крестьянская масса может войти в строй социалистического хозяйства.

Но если русская революция потерпит неудачу, то, конечно, и трудовые общины не осуществятся или же осуществятся в гораздо более скромных размерах — реакция вряд ли уживется с такими социальными образованиями.

Как бы то ни было, рано или поздно трудовые общины перестанут казаться людям утопией и займут прочное место в хозяйственном строе преобразованного человечества.

———

ОГЛАВЛЕНИЕ.

―――

Стр.

Предисловие ко второму изданию . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 3

I. Метод социального эксперимента и социальный идеал великих утопистов. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 5

II. Общины Оуэна. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 25

III. Фаланги Фурье. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 34

IV. Икарийские общины. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 40

V. Современные социалистические общины Америки. . . . . . . . . . . . . . 44

VI. Величайшая в мире коммунистическая организация (община духоборов) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 57

VII. Колония „Криница". . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 95

VIII. Кооперативные общины. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 102

IX. Русская революция и трудовые общины. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 113

Можно проследить дальнейшую историю тех коммун, которые описаны в этой книге.

В 1960-е годы снова появился интерес к коммунам. В США и, в меньшей степени, в Европе, массово стали возникать коммуны хиппи, основанные на принципах, больше всего напоминающих идеи Фурье о благотворности развития всех страстей и наклонностей человека, и полигамную семью, практиковавшуюся в общине Онейида.

Сельские общины гутеритов, амишей и других наследников моравских братьев и анабаптистов в США в настоящее время благоденствуют и развиваются, особенно с тех пор как появился повышенный спрос на производимые ими экологически чистые продукты.

Численность шекеров постепенно уменьшалась, и к настоящему времени они исчезли совсем.

Община духоборов в Канаде разрушилась по экономическим причинам: стремясь к материальному благосостоянию, они взяли огромный кредит и не смогли рассчитаться, так как началась Великая депрессия, имущество общины было продано за долги. В 1924 году П.В.Веригин погиб, а его сын как руководитель оказался не на высоте. Сейчас большая часть духоборов представляет из себя живой музей, а активное меньшинство похоже на общественную организацию, скорее антивоенную, чем социалистическую.

В СССР в те же годы началась принудительная коллективизация и массовые репрессии, в результате чего были разрушены все коммуны и духоборов, и трезвенников-колосковцев и многих других, а большинство коммунаров было репрессировано. Размышление автора: «Однако, совершенно ясно, что сельское хозяйство ни в каком случае не примет характера государственных ферм, на которых работа будет производиться рабочими, под надзором и контролем агентов государственной власти» оказалось горькой усмешкой.

Date: сентябрь 2013

Изд: М. И. Туган-Барановский. «В поисках нового мира. Социалистические общины нашего времени», М., «Всерос. центр. союз потребит. о-в», 1919

OCR: Адаменко Виталий (adamenko77@gmail.com)