Если основным содержанием христианства считать страстную веру в абстрактный, отвлеченный идеал (а Маликов именно так и считал), то любое учение, отрицающее догматы христианства, но при этом выдвигающее какой угодно благородный, чистый и святой идеал, оторванный от простых потребностей реальных людей, остается «христианским» по методу — обожествлению чувства в противовес материи. В этом смысле французские революционеры1789 г., впрочем, как и все революционеры вообще — христиане по типу сознания. Для Маликова это очень важно и он постоянно возвращался к этой своей мысли:
«В основе христианской веры лежит: люби ближнего своего, как самого себя, но Бога больше, то есть абсолютную идею. Атеисты (с молоком матери всосавшие в себя христианство) говорят: я борюсь за прогресс, за цивилизацию (...), за свободу, равенство и братство. Из-за этого они режут людей и самого себя. Робеспьер кричит (вслед за Кантом): пусть погибнет весь свет, но восторжествует справедливость... (вот оно христианство: люби ближнего своего, но Бога больше)».
Итак, революционные теории — не что иное, как форма христианства, отвлеченной религии, со столь же отвлеченными от реальности (а значит непригодными) методами установления справедливости. Для христианства «справедливость» — идеал, предлагаемый человечеству в целом, но не рассчитанный ни на кого в отдельности. Столь же абстрактна «справедливость» революционеров, идущих к счастью человечества по головам людей. Справедливость, предлагаемая Маликовым, есть «закономерность — необходимость», обращенная к реальным людям. Отказ от абстрактности идеала равен у Маликова отказу от любых насильственных действий по утверждению этого идеала. Соответственно ядром его теории, той точкой к которой, в конечном счете, сходятся все нити его рассуждений можно считать следующее положение: насилие, выдвигаемое революционерами в качестве средства достижения отвлеченного, «общечеловеческого», «христианского» идеала не ведет к цели. Более того, оно служит главным препятствием к достижению цели и должно быть отвергнуто каждым, кто хочет справедливости не для «человечества», а для людей. В доказательство этой мысли Маликов выдвинул пять тезисов.
Во-первых, насилие бесплодно, потому что «возводя пошлый, безумный факт грызни и драки в принцип», люди, желают они того или нет, совершают зло, сравнимое с тем, что принесли народам монархи диктаторы, с той лишь разницей, что «у красных идея покрасивее».
Во-вторых, человечество не просит «делать над собой операций» (явный выпад в сторону сторонников Бакунина). И кто может сказать, что он обладает высшим правом — решать за всех, как им жить?
В-третьих, предлагая «зарезать» часть человечества «для идеи блага на небесах» революционеры не знают, когда они смогут остановиться. И чем больше нужно «зарезать», тем менее привлекательной становится идея всеобщего счастья для /людей/, тем больше насильственных средств нужно применить революционерам для достижения их идеала.
В-четвертых, результатом планируемой «операции» по насильственному отторжению «больной» части человечества, может стать не здоровый общественный организм, а «калека».
И самое главное. «Мы зарежем часть людей и потом объявим: всё общее, пользуйся каждый всем, сколько хочешь и можешь. Ну а где же закон, по которому хочешь и можешь?» Результатом насильственного пути к благоденствию станет «кровь и драка, затем уныние и отчаяние, томление, и тут-то встанут новые диктаторы — хуже нынешних».
Маликов не пророчествовал, он старался разглядеть тенденцию в тех формах религиозного движения в прошлого и настоящего, с которыми он знакомпо книгам и личному опыту. И он видел эту тенденцию в том, что революционное насилие нигде и никогда не вело к улучшению жизни людей. Оно вело лишь к новому насилию и новому злу. Однако, в отличие от Ф.М. Достоевского, несколько раньше пришедшего к тому же выводу, Маликов не отказался ни от социалистического идеала, ни от попыток активно воздействовать на общество, с тем, чтобы подтолкнуть его к воплощению идеалов справедливости.
8 дек, 2009
Соловьёв К. А. ««Я сказал: вы — боги…» Религиозное течение в освободительном движении 70-х гг. XIX в. в России («богочеловечество»). М., МГУ, 1998. (Тир. 200 экз.)
Источник текста: http://drevniy-daos.livejournal.com/168561.html